Трени-ян [с иллюстрациями] - Страница 14

… — но раз такое невозможно, — продолжаю я, подождав и поняв, что «кина не будет», — то я буду просто учиться играть на гитаре, сонсен-ним. Буду, как все.

Пфф… — выдыхает класс.

— Откуда ты такая? — смотря на меня с лёгкой улыбкой, спрашивает учитель.

— Из Сеула, сонсен-ним, — не очень довольным тоном отвечаю я.

Учитель смеётся. Класс, ему, с готовностью, подхихикивает…

(на перемене, после урока, две девочки обсуждают ЮнМи)

— Такая самоуверенность… Действительно, откуда взялась эта наглая девчонка?

— Я просмотрела на сайте сообщество её школы. Её там нет.

— Как нет? Значит, она врёт, что там училась?

— Ммм… Скорее всего не врёт. Ведь в документах у неё всё написано. Не думаю, что она стала бы говорить неправду, зная, что её легко проверить. Вот я бы так делать не стала!

— Онни, но почему тогда её нет в сообществе?

— Наверное, кто-то удалил её страницу. Или сама, или школа.

— Зачем такое делать?

— Может… Может у неё в школе произошла какая-нибудь нехорошая история? ЮнМи сказала, что бросила школу. А может она её не бросила, а её — выгнали?

— Точно! Так и могло быть! Как бы нам это узнать?

— Нужно расспросить тех, кто с ней учился. Я найду их контакты в сети и спрошу. Очень хочется узнать!

— Да, сделай это. А то непонятно, почему в «Bu Pyeong» от неё избавились? Судя по всему, она хорошо училась. Госпожа Катигава была сильно удивлена её знаниями.

— Фи… Так хорошо говорить на японском… Мне кажется, что это не патриотично…

— Пожалуй, соглашусь с тобой. Интересно, зачем ей столько иностранных языков? Она хотела стать переводчицей?

— Может, она хотела стать стюардессой?

— Думаю, в стюардессы обычно идут детишки, которые не знают, что делать со своей жизнью. ЮнМи хорошо играет на рояле. Разве это нужно, чтобы стать стюардессой? И её внешность тоже недостаточно хороша для того, чтобы быть стюардессой.

— Ты это серьёзно? Теперь, что, нужно быть писаной красавицей, чтобы стать стюардессой?

— Я слышала, что у них жёсткий отбор. Не легче, чем в музыкальное агентство.

— Неправда, что нужно быть красивой для того, чтобы стать стюардессой! Я знаю одну стрёмную девчонку, которая получила эту работу. В авиакомпании достаточно пройти обучение и тебя берут. Просто у некоторых людей слишком завышенные стандарты, которые они предъявляют другим. Поэтому, так о стюардессах и говорят!

— Ну, не знаю. Может, что-то изменилось за то время, как я об этом слышала. Но всё равно, эта ЮнМи ведёт себя слишком высокомерно. Она могла бы быть поскромнее.

— Да. Даже не попыталась ни с кем познакомиться. Странно так.

— Наверное, считает себя выше всех.

— Да. Звездой.

— Посмотрим, как она будет выглядеть на батле. Ты слышала, что ЁСыль агитирует всех голосовать против неё?

— Нет, онни. Она тебе сама сказала об этом?

— Нет, но я слышала. Может, так и не честно, но когда я смотрю на задаваку ЮнМи, думаю, что это будет правильно.

— Думаешь?

— Я буду против. Думаю, это даже пойдёт ей на пользу.

— Тогда я тоже, против!

(школа Кирин, учительская)

— Эта новенькая, — держа в руке бумажный стаканчик с кофе, возбуждённо делится впечатлениями учитель музыки с коллегой, — это что-то невероятное! Она уже пишет музыку! Представляешь? Классику! И как пишет!

Собеседник в ответ взирает на учителя музыки со скептическим выражением на лице.

— Тебе нужно обязательно послушать, как она играет! Великолепная техника! Словно у неё лет пятнадцать практики за спиною, а не полгода занятий, как она говорит.

— Полгода? — удивляется собеседник, — Чему можно научиться за полгода?

— Вот и я о том же! А она играет так, что хоть прямо сейчас её можно отправлять на конкурс пианистов!

— Да? И как же зовут это юное дарование?

— Пак ЮнМи!

— Пак ЮнМи… — задумчиво повторяет собеседник, видимо давая себе установку на запоминание.

— Пак ЮнМи? — услышав знакомое имя, привстав со стула, выглядывает поверх перегородки учитель японского языка, — Это вы про новую девочку говорите? Которая поступила к нам с опозданием?

— Да, госпожа Катигава, — повернувшись к ней, вежливо отвечает учитель музыки, — о ней.

— Замечательная девочка, — выпрямляясь в полный рост в своём «отсеке» говорит госпожа Катигава, — прекрасно владеет японским, пишет Хоку. Мне очень понравились её стихи. Неожиданно взрослые, я бы сказала. Сдала Нихонго норёку сикэн по первому уровню. Набрала девятьсот девяносто один бал и получила золотой сертификат.

— Ничего себе! — неподдельно изумляется учитель музыки и делает предположение, — Она жила в Японии?

— Представьте себе — нет! — с явным удовольствием отвечает Катигава, — Сказала, что ни разу ни была за границей!

— Как же это у неё так получилось? — сам себе, вслух, озадачено задаёт вопрос учитель музыки.

— Мне тоже это интересно, — отзывается Катигава-сама.

(школа Кирин, подвальное помещение, склад)

— Сонсен-ним, простите меня, я была невнимательна…

Кладовщик неодобрительно смотрит на кланяющуюся девушку, которая притащила «сдавать» порванный ею барабан.

— Даже не знаю, как это получилось…

Кладовщик — пожилой кореец в неважном настроении, смотрит, поджав губы на то, что ему принесли, не торопясь принимать обратно испорченный инструмент. Я тоже смотрю на невезучий чангу. Судя по форме повреждения, похоже, на него просто сели сверху, перепутав с табуреткой. Вот он и лопнул…