Трени-ян [с иллюстрациями] - Страница 167

167

Учитель огорчённо качает головой.

— Очень жаль видеть в тебе, в твоём возрасте, столь много взрослого цинизма, — говорит он.

— С волками жить, по-волчьи выть, — перевожу я ему в ответ хорошо известное наблюдение русского народа.

— Как ты сказала? — удивляется учитель, — Никогда прежде не слышал такой поговорки.

— Просто в голову пришло, сонсен-ним, — говорю я.

— Хорошо, — кивает он мне, — наш разговор на эту тему с тобою не закончен, оставим его на потом. Сейчас, давай обсудим наши дальнейшие действия. Господин ДонХё хочет, чтобы я максимально тебя задействовал во всех школьных музыкальных мероприятиях…

Вот же этот ДонХё! Я ему тогда, в карцере, сказал, что предпочитаю одиночество. Видно он решил наказать меня, используя это знание. Запихнуть в толпу школьников, чтобы я вместе с ними чего-то делал. Ну и хитрован-психолог!

— Поэтому, я хочу, чтобы вы, с ЛиХерин выступили вместе, и с новой композицией…

Я что, завод-автомат по производству хитов?

— А как же те, две девушки? — напоминаю я, — Которые одна с гитарой, другая с дудочкой?

— И это тоже, — подтверждая, кивает учитель.

— Но, сонсен-ним, это же, сколько работы?! — возмущаюсь я.

— Не спорю, — кивает он мне в ответ, — работай. А я посмотрю, как ты можешь это делать. Если ты талант, то много времени у тебя на это не уйдёт. Ты — талант?

Учитель с вопросом во взгляде смотрит на меня.

— Нет, я бездарность! — решительно включаю я «задний ход», — Отпустите меня, я хочу умереть где-нибудь на диване, как положено всякой бездарности!

— Как не стыдно, ЮнМи! — осуждающе качает головою учитель.

А чего стыдно-то? Нагрузили работой как последнего ишака и ещё требуют, чтобы ты, ишак, гордился тем, что в конце-концов надорвёшься? Тоже мне, нашли, на что давить… Как говорится, — лучше всех в колхозе работала лошадь, но председателем она так и не стала.

— А ты не хочешь подумать о выпуске диска? — меняет тему учитель.

— Диска? — удивляюсь я, не понимая и переспрашивая.

— Да, с твоими классическими произведениями. Я тут подсчитал, сколько у тебя уже произведений, вполне достаточно, чтобы заполнить диск-миньон. Не хочешь заявить о себе миру, как композитор-исполнитель классической музыки?

Хм… Даже как-то в голову мысль о таком не приходила… Всё как-то эстрада, да эстрада… Почему бы и нет? Если с него будет капать копеечка, пусть даже малая?

Перевожу взгляд с внимательно смотрящего на меня учителя на ЛиХерин, вижу в её глазах уважение.

— Спасибо, сонсен-ним, за хорошую идею, — благодарю я учителя, вежливо наклоняя голову, — я обязательно подумаю над ней.

— Ну вот, — довольно говорит мне он, — хоть что-то для классики.

…

За столиком в школьном кафе сижу, в никуда гляжу. Только что ушла ЛиХерин. Вежливая, благодарная, но, увы, не дружественная. Не получается у меня наладить с ней контакт. Всё с опаской ко мне относится. И ни чёж не делал плохого. Музыку такую классную ей нашёл… Что этим женщинам надо? Непонятно…

Вздыхаю, смотрю, как за мой столик энергично подсаживается СынРи. Без спросу. Как будто мы друганы, не разлей вода. Вот они, гримасы жизни. Мы выбираем, нас выбирают… Не показывая своего недовольства, просто смотрю, что будет делать.

— Как дела? — уперевшись локтями, наклоняется ко мне через стол СынРи.

— Лениво… — отзываюсь я, изображая собой ленивую бурёнку из мультфильма. Ну, надеюсь, что изображаю.

— Едешь в Америку? — не отреагировав на мою «томность» интересуется СынРи.

— Раздумываю, — отвечаю я, сдвигаясь вбок локтём по столу и принимая ещё одну «плавную позу».

— Раздумываешь?! Не хочешь ехать в Америку?!

— Чего я там не видала? — говорю я, едя другим локтём по столу уже в другую сторону, — общепит у них по всему миру, одинаковый… понастроен…

— Ну… — несколько теряется СынРи, — там ведь преподаватели лучше.

— Говорят, ДжуБон — лучший в мире, — говорю я, садясь прямо и прогибая спину, — есть ли резон тащиться за океан, чтобы в этом убедится?

Вопросительно смотрю на него, он — озадаченно, на меня.

— Прямо заизгибалась вся! — раздаётся рядом очень недовольный голос ЁСыль, — А ну, села ровно!

Поворачиваю голову, секунды две смотрю на неё, потом поворачиваю голову к СынРи.

— Оппа, опять эта девушка, — говорю я, — откуда она всё время вылезает? Она что, преследует тебя?

— Вылезает?! — набирает в себя воздуха «неизвестная девушка», — Гляньте только на неё! Извертелась вся перед чужим парнем! Никакого стыда!

— Картишки? — предлагаю я СынРи, опустив голову и вопросительно смотря на него из-под бровей, — Альтернатива — бабские визги, возможно с дракой. М-м?

— Да я собственно и хотел предложить, — выдыхает СынРи, расслабляясь, — пришёл сказать, что мы готовы.

— День тогда её куда-нибудь, — прошу его я, наклоняя голову и указывая её наклоном на ЁСыль, готовую на всё ради любви.

(почти час позже. За прямоугольным столом, окружёнными сидящими в отдалении болельщиками, группа «Am-kiss» играет в карты против ЮнМи)

— «Стрит-флеш», — громко произносит ЮнМи, выкладывая одну за другой карты на стол, — я выиграла!

— Как — выиграла?! — ошарашенно спрашивает СынРи, выглядывая из-за своих карт, — Как — выиграла?!

— Так, — пожимает плечами в ответ та, — выиграла…

Остальная часть группы «Am-kiss» — переглядывается.

— Ведь мы же договорились… — напоминая, обращается к ЮнМи СынРи, но, видимо вспомнив о наличии свидетелей-болельщиков, тут же исправляется, — ты же сказала, что плохо играешь и вряд ли выиграешь! Как ты могла выиграть?

167